Относительно секундантов (кайсяку)

Когда преступник, который должен будет совершить харакири, вверяется надзору какого-нибудь князя, то этот последний приставляет к нему шесть прислужников; если же харакири совершается в пределах клана, к которому принадлежит осужденный, то достаточно двух или трех человек; впрочем, число их зависит от ранга осужденного. Для исполнения обязанностей этих прислужников выбираются люди с крепкими нервами и сильным духом. Они должны быть одеты в пеньковое платье и должны засучивать свои шаровары; ни в каком случае они не должны иметь при себе мечей, а вместо них прячут за пазухой маленький кинжал. Прислужники — это лица, которые помогают осужденному переодеться и сидят по правую и левую руку его во время чтения приговора, для его охраны. В случае какого-либо замешательства, например, если осужденный попытается убежать, они валят его на землю; напротив, если он не в состоянии ходить и стоять один, они же поддерживают его. Если прислужников, сопровождающих осужденного к месту казни, шесть, то четверо из них садятся на некотором расстоянии от него и составляют стражу, тогда как двое других сидят сейчас же за осужденным. Они должны помнить, что случись какое-нибудь недоразумение, например, в форме попытки со стороны осужденного к побегу, они должны, сваливши его наземь, отрубить ему голову кинжалами или заколоть его насмерть. Если секундант не сумеет одним ударом отрубить голову и осужденный попытается встать, то обязанность прислужников убить его.

Они же должны помочь осужденному сбросить верхнюю одежду и обнажить тело. В позднейшее время бывали случаи, когда верхняя одежда не снималась, а просто распахивалась,— это зависело от обстоятельств. Постановка белой ширмы и положение тела в гроб суть обязанности, которые ныне хотя и могут быть исполняемы другими лицами, первоначально падали на этих шестерых прислужников. Когда казнят обыкновенного человека, обвязывают его веревками и таким образом принуждают занять свое место; но самурай, одетый в свои церемониальные одежды, принимает кинжал, предлагаемый ему на подносе, и умирает таким образом от своей руки. Поэтому нечего опасаться, что подобный человек сделает попытку к бегству; все же, так как никто не может поручиться за это и неизвестно, что случится делать прислуживающим, то для выполнения обязанностей этих лиц следует выбирать людей, в совершенстве знающих свое дело.

Секундантов трое — главный, ассистент и еще один низший. Когда церемония харакири совершается с надлежащей торжественностью, то присутствуют все трое, в обыкновенных же случаях достаточно двоих. Если их трое, то обязанности каждого в отдельности таковы: главный отрубает голову — это его обязанность, и потому он является самым важным лицом при казни путем харакири; ассистент приносит поднос, на котором лежит кинжал для вспарывания живота. Он должен выполнять свои обязанности таким образом, чтобы не мешать ни в чем главному секунданту; во всяком случае его роль при казни второстепенная. Третий, или низший, относит отрубленную голову показать главному свидетелю для отождествления; в случае, если что-нибудь внезапно помешает исполнению обязанностей главному секунданту и его ассистенту, он должен быть всегда готовым действовать в качестве их заместителя,— этого он не должен никогда забывать; вообще же обязанности его важны, и для исполнения их подбирается подходящее лицо.

Хотя ни в каком другом случае, как при харакири, не может быть ничего подобного кайсяку, все же в древнейшие времена именем кайсяку назывались также охранители и вообще лица, которые помогали другим; это может служить объяснением тому, что кайсяку, или секундант, приходит на помощь осужденному. Если бы совершающий харакири совершил погрешность в самый роковой момент, это легло бы позором на его труп; с целью предотвратить возможность подобных ошибок и пользуются услугами кайсяку, или секунданта,— это самая важная обязанность кайсяку; он должен всегда памятовать об этом.

Что сказать о человеке, если он принимает приглашение быть секундантом с улыбкой? Однако он не должен изображать на лице печали: это последнее было бы равносильно тому, что он хотел бы просить извинить и уволить его от выполнения этих обязанностей. Нет никакого героизма в умении ловко отрубить голову, но в то же время чистый позор для человека сделать это неуклюжим и неподобающим образом; тем не менее, никто не имеет права ссылаться на свой недостаток опытности и ставить это отговоркой для того, чтобы уклониться от возлагаемой обязанности, потому что недостаточное искусство в умении владеть мечом, нужном при отсечении головы,— бесчестье для самурая. Некоторые настаивают на том, что в секунданты следует выбирать молодых людей; на это им можно возразить скорее, что молодые руки недостаточно искусны. Как бы то ни было, сыграть труса и уступить другому обязанность быть секундантом - это вещь немыслимая и недостойная самурая. Когда человек приглашается быть секундантом, то он должен выразить готовность быть полезным и применить на деле умение обращаться с мечом (голову можно отрубить кинжалом, но меч является надлежащим оружием в данном случае). Что касается меча, то секундант должен взять меч того, кто совершает харакири; если это почему-либо невозможно, то у своего князя; секундант не должен употреблять своего собственного меча. Когда все секунданты назначены, они должны собраться вместе и в подробностях обсудить свои обязанности, предварительно получив инструкции от своих начальников. Если по тщательном изучении дела окажутся какие-либо недоразумения, то за разрешением их должно обратиться к своим начальникам. Когда преступник приговорен к харакири правительством, секунданты надевают свои церемониальные одежды; если же он является одним из их собственного клана, то надеваются только шаровары самурая. Говорят, что в древности секунданты одевались точно также, как и совершающий харакири, а некоторые авторитеты утверждают, что при харакири человека высокого ранга секунданты должны быть одеты в белое платье и рукоятка меча тоже должна быть обернута в белый шелк. Если харакири совершается в доме, то секунданты должны засучить немного свои шаровары, а если в саду, то поднять их насколько возможно выше.

Секундант должен обратиться к совершающему харакири в следующих выражениях: «Сударь, я назначен к вам в качестве секунданта, прошу вас быть вполне покойным на этот счет и т. п.»,— но форма этого обращения необходимо зависит от положения и ранга осужденного. И если осужденный пожелает высказать свои последние желания, то секундант должен выслушать его и вообще отнестись к нему с возможным вниманием с целью облегчить последние минуты осужденного. Если секундант был выбран самим осужденным по причине старой дружбы между ними, или если осужденный, во время своего пребывания под охраной во дворце, просил кого-нибудь из приближенных князя принять на себя обязанности секунданта в случае осуждения его на смерть через харакири, то лицо, избранное таким образом, должно благодарить осужденного за оказанную ему высокую честь и просить своего князя разрешить принять на себя эти обязанности. В этом смысле он должен ответить осужденному и вообще утешить и успокоить его и, доложив о полученной им просьбе князю, с разрешения того, взять на себя роль секунданта. Он должен воспользоваться этим случаем, чтобы занять меч у осужденного, высказав свою просьбу приблизительно в следующих выражениях: «Я имею честь быть вашим секундантом и просил бы вас дать мне для этого случая ваш меч. Для вас может служить утешением мысль, что вы умрете от своего собственного меча, который так близок вам». Если, однако, осужденный отклоняет просьбу и предпочтет получить свой последний удар от меча секунданта, то его желание должно быть исполнено. Если секундант нанесет неудачный удар своим собственным мечом, то это падает бесчестьем на него; поэтому-то он должен брать чей-либо чужой меч, для того чтобы в случае неудачного удара порицание могло быть обращено мечу, а не тому, кто пользуется этим мечом. Хотя вышеизложенное и является общим правилом, и хотя каждый должен умирать от своего меча, все же, если осужденный попросит обезглавить его собственным мечом секунданта, его просьба должна быть уважена.

Весьма возможно, что осужденный пожелает узнать от своего секунданта о приготовлениях к предстоящему акту, какие сделаны. Поэтому секундант должен быть готовым ответить на такие вопросы. Когда-то давно один осужденный спросил секунданта, не будет ли его голова отрублена в тот самый момент, когда он примет блюдо с положенным на него кинжалом. «Нет,— отвечал тот,— ваша голова будет отрублена в тот момент, когда вы взрежете себе живот». При харакири одного из Сано осужденный сказал секунданту, что когда он взрежет себе живот, то не вытерпит и, пожалуй, крикнет, поэтому просил секунданта не терять своего хладнокровия, когда он будет отрубать ему голову. Секундант отвечал, что он сделает так, как желает тот, но просил его все же принять перед тем поднос с кинжалом согласно надлежащей форме. Как только Сано протянул руку к подносу, секундант немедленно отрубил ему голову. Хотя это не было совершенно правильно, но так как секундант поступил таким образом для того, чтобы спасти самурая от позора совершения харакири неподобающим образом, позволив себе крикнуть от боли, его никак нельзя обвинить в нарушении этикета при наличности подобных побуждений. Если осужденный настоятельно требует, чтобы ему было позволено действительно вспороть себе живот, его желание может быть удовлетворено или нет, смотря по обстоятельствам. Обычай отрубания головы после того, как осужденный прошел лишь через видимость процедуры вспарывания живота, восходит к периоду Эмпо (1673—1681).

Когда осужденный займет свое место, секундант спускает с правого плеча свои церемониальные одежды и, обнажив меч, кладет сбоку ножны, делая это так, чтобы не видел осужденный, после чего он становится с левой стороны осужденного, сейчас же позади него. Осужденный должен быть обращен лицом к западу, а секундант к северу, и при таком положении должен быть нанесен удар. Когда секундант видит, что его ассистент подходит с мечом на подносе, он должен закалить свои нервы и заставить смолкнуть биение своего сердца. Когда поднос будет положен перед осужденным, он должен принять такое положение, при котором ему удобнее всего нанести удар. Он должен встать на левую могу, а потом правую выставить вперед и в таком положении приготовиться к удару; впрочем, такое положение не обязательно: он может изменить взаимное положение ног так, как находит для себя более удобным. Когда осужденный        протянет свою руку, чтобы взять поднос, и в это время наклонит немного голову вперед, секундант наносит удар мечом — это один из самых удобных моментов для удара. Относительно этого имеются разного рода традиции. Некоторые говорят, что осужденный должен взять поднос и поднести его почтительно ко лбу и затем уже положить его перед собой - и что в этот самый момент должен быть нанесен удар. Указывают три других момента, удобных для отсечения головы: первый — когда кинжал лежит еще на подносе, второй — когда осужденный смотрит на левую сторону живота перед тем, как взрезать его, третий — когда он наносит себе удар кинжалом. Если эти три момента пропущены, то бывает очень трудно отрубить голову. Так говорят традиция и практика. Некоторыми указываются четыре момента, удобных для удара мечом: первый - когда секундант отходит, отдав поднос с кинжалом; второй - когда осужденный притягивает к себе поднос; третий - когда он берет кинжал в свою руку, и четвертый - когда он делает порез живота. Хотя все эти три момента допускаются, но первый из них слишком ранний; последние три своевременны Одним словом, голова должна быть отсечена без всякого лишнего промедления. Если голова отрублена удачно, то секундант не должен поднимать своего меча но, держа его острием книзу, отойти немного назад и вытереть лезвие, встав на колени. Секундант должен иметь при себе достаточное количество приготовленной белой бумаги за поясом или за пазухой, чтобы вытереть окровавленный меч. Когда он вложит меч в ножны, должен привести свой костюм в порядок и сесть поодаль сзади. Когда голова упала, входит младший секундант, берет голову и показывает ее свидетелю для осмотра. Когда тот отождествит ее, церемония считается оконченной. Если нет ни ассистента, ни младшего секунданта, то секундант, как только голова бывает отрублена, держа в левой руке свой меч за острие, берет голову за пучок волос, собранный на макушке⁷, направляется к свидетелям, обходя труп с правой стороны, и показывает свидетелю профиль головы, приложив подбородок ее к рукоятке меча и опустившись на левое колено; затем, вернувшись назад и обойдя труп с левой стороны, встает снова на левое колено и, переложив в левую руку голову, прислоненную теперь уже к лезвию меча, показывает свидетелю левый профиль лица. Это может делаться еще и иначе. Секундант, положив меч, вынимает из-за пазухи лист бумаги, помещает его на ладонь своей левой руки и, взяв пучок волос в свою правую руку, кладет голову на бумагу и в таком виде представляет для осмотра. Людьми, опытными в умении владеть мечом, различаются три способа ношения меча. Если ранг осужденного выше, чем секунданта, то меч держится обращенным кверху; если одинаков, то прямо в центре тела; если низший, то меч опускается книзу.

Отрубать голову секундант должен, встав на одно колено, но нет ничего предосудительного, если он делает это и стоя. По мнению некоторых компетентных лиц, если церемония совершается внутри дома, то секундант должен встать на колено, а если в саду, то должен отрубить голову стоя. Впрочем, это не столь важный вопрос, чтобы на нем долго останавливаться или упорно настаивать. Секундант должен делать свое дело в таком положении, какое представляется ему наиболее удобным.

Секундант-ассистент должен знать, как следует поднести поднос с мечом. Это должно быть сделано совершенно спокойно, именно после того, как осужденный занял свое место. Поднос должен быть положен так, чтобы осужденный мог достать кинжал лишь вытянув руку,— он ставится приблизительно в трех футах от осужденного. Затем ассистент возвращается на свое место. На обязанности ассистента лежит, в случае проявления осужденным знаков волнения, оказать свое содействие, так чтобы голова могла быть отрублена надлежащим образом. Однажды осужденный, приняв поднос от секунданта, продолжал долго держать его в руках, не кладя обратно, пока лица, находившиеся поблизости к нему, не повторили ему несколько раз, чтобы он положил блюдо. Случается также, что ассистент отходит в сторону тотчас же после того, как поднос будет поставлен около осужденного, осужденный же не протягивает руки и не берет кинжала. В таком случае ассистент-секундант должен возвратиться и заставить его взять кинжал.

Осужденный может просить чтобы поднос был поставлен немного поближе к нему; его желание должно быть исполнено. Поднос может быть помещен таким образом, чтобы ассистент, держа его в левой руке, мог передать кинжал осужденному, который наклоняется вперед чтобы взять его. Какой из этих трех способов самый лучший, трудно сказать Целью, преследуемой всеми ими, является заставить осужденного наклониться вперед, чтобы принять удар. Должен ли удалиться ассистент и нет, зависит от манеры, с которой держит себя осужденный.

Если осужденный нрава неукротимого и буйного, то вместо кинжала ему подносят веер на блюде; если он будет протестовать против этой замены, то ему должно объяснить в ответ, что замена меча веером есть древний обычаи. Такие случаи в истории действительно бывали. Давно тому назад, как рассказывают, в одном дворце даймё одна мужественная женщина, защищая себя, убила человека, и ей было разрешено умереть со всеми почестями харакири. В случае на подносе вместо меча был положен веер. Это вполне удовлетворяет требованиям этикета. Если осужденный выказывает склонность быть буйным, то секунданты, не обнаруживая никаких признаков беспокойства, должны поспешить к нему и заставить его быстро сделать свои приготовления и занять свое место. Главный секундант, обнажив меч, должен быть готов отрубить ему голову и поторопив осужденного скорее проделать церемонию принимания блюда с кинжалом, должен выполнить свою обязанность мечом, не обнаружив своего страха.

Некий князь Като, осудив одного из своих советников на смерть, присутствовал при церемонии позади занавеси из бамбуковых полосок. Советник, имя которого было Катаяма, был приведен связанным на место казни. Он не обнаруживал никаких признаков страха, но все время бросал свирепые взгляды на занавеску, скрывавшую от него князя. Главный секундант, по имени Дзихэй, относившийся всегда с большим уважением к Катаяме, стоя близ осужденного с мечом в руке, сказал ему: «Сударь, ваш последний час настал. Будьте добры повернуть вашу голову так, чтобы шея выпрямилась». В ответ на это Катаяма сказал только: «Вот нахальство со стороны этого молокососа» - и хотел оглянуться, но в этот самый момент Дзихэй нанес роковой удар. Князь Като осведомился потом у секунданта, чем объяснить его странный поступок, и последний отвечал, что так как он заметил, что осужденный замышляет предательство, он решил разом убить его на месте и тем сломить навсегда этот мятежный дух. Вот истинный образец присутствия духа, который должны помнить все секунданты.

Когда голова отрублена, то следует младшему секунданту, взяв ее за маковку и положив ее на бумагу в левую руку, отнести ее для осмотра свидетелю, как описано выше. Если голова лысая, то должно проткнуть левое ухо стилетом, который имеется при мече, и таким образом отнести ее свидетелям. За пазухой у секунданта должна быть бумага. Секундант должен иметь при себе также пепел и золу, для того чтобы в то время, как он несет голову, не запачкаться в крови. Когда голова показана свидетелям, ассистент кладет ее в ведро.

Если встретятся какие-нибудь препятствия для исполнения обязанностей у старшего секунданта, то ассистент должен заступать его место. Случилось однажды, что старший секундант прежде совершения казни разнервничался, но все же отрубил голову без особенных затруднений; но, когда он взял голову в руки для того чтобы показать свидетелю, он не мог более владеть своими нервами и расплакался. Это вышло очень некстати и неприлично; допускать до этого не следует.