ХАРАКИРИ

Леонид Богословский

Вместо предисловия

Харакири под вишнями. По роману с иллюстрациями Тоёкуни.

    Самым дорогим для японцев институтом, к которому они проявляли самую упорную приверженность при начале новой эры, был институт харакири. Смерть через харакири считалась самой почетной. Имена тех, кто мужественно встретил этот род смерти, передавались и передаются для назидания потомства из рода в род. На этом институте воспитались лучшие черты японского характера. Внутренний смысл и значение этого узаконенного временем и жизнью национального японского обычая и борьба, с которой была связана его отмена, разобраны в первой главе представленной мною работы. Ввиду той несомненной важности, которую придают японцы этому институту, а также и потому, что это самобытное явление японской жизни, представляющее большой интерес для всякого иностранца, еще и теперь не вытеснено совершенно из жизни (до сих пор имеются случаи совершения харакири в Японии — разумеется, не публичных), я счел нужным дать подробное описание его. Оно взято из книжки Митфорда «Tales of Old Japan»¹ и представляет собой перевод из одного редкого манускрипта на японском языке.

    Сэппуку (харакири) есть вид самоубийства, практиковавшийся между самураями, когда им не оставалось другого выхода, как умереть. Некоторые из самураев совершали сэппуку по своей собственной воле; другие — совершившие преступления, которые, однако, не ставили их вне охраны привилегий самурайского класса,— кончали свою жизнь таким образом по приказанию своих высших. Общим и абсолютно необходимым условием было то, чтобы сам совершающий сэппуку, свидетели и секунданты, участвующие при сэппуку, были хорошо знакомы со всеми церемониями, соблюдаемыми при этом. Много лет тому назад один даймё пригласил к себе несколько лиц, сведущих в различных церемониях, и просил их разъяснить ему смысл разных форм и обрядов церемониала, который должен соблюдаться официальными свидетелями, присутствующими при харакири затем, чтобы удостоверить голову умершего и пр.,— и далее научить его также всем церемониям, соблюдаемым при этого рода самоубийстве; сам же он показал и растолковал все эти обряды своему сыну и своим приближенным. Другой автор говорит, что церемонии, которые соблюдаются лицом, совершающим харакири, свидетелями и секундантами,— дело очень большой важности, и посему люди должны быть хорошо знакомы с вещами, которые так ужасны, для того, чтобы когда придет время участвовать при харакири, они не могли быть застигнуты врасплох.

    Свидетели нужны для того, чтобы видеть и удостоверить факт самоубийства. В секунданты выбираются люди, наиболее сведущие в военном искусстве. В старое время, бывало, люди хорошо помнили все, касающееся харакири, но ныне (говорится о времени перед падением феодализма) вошло в моду быть полным невеждой в церемониях, связанных с сэппуку, и если в редких случаях преступник поручается заботам даймё для совершения над собой харакири, то бывает, что никто из приближенных или слуг князя не в состоянии исполнить обязанностей секунданта, и приходится поспешно приглашать людей совершенно посторонних, чтобы они могли отрубить голову осужденного. На этот день человек тот меняет свое имя и делается номинально вассалом пригласившего его князя: все равно, будет ли он из среднего или низшего класса самураев, дело поручается ему, и, таким образом, затруднение кое-как улаживается. Прискорбно то, что это вовсе не считается чем-нибудь постыдным. Весьма большим нарушением всех требований этикета считается, если секундант, который облечен столь важными обязанностями, делает какую-нибудь ошибку (например, не отсечет головы одним ударом) в присутствии свидетелей, присланных правительством. Вот почему в секунданты должен приглашаться самый искусный человек и вот почему, чтобы скрыть малодушие своих собственных людей, князь должен выполнять церемонию столь несовершенным образом.

    Между тем, каждый самурай должен уметь отрубить голову, и, следовательно, приглашение в качестве секунданта чужого человека равносильно обвинению собственных слуг князя в недостатке воинских добродетелей, а это должно быть горше смерти для самурая. Однако, молодые люди, по своей юношеской горячности, способны быть опрометчивыми и через это, конечно, делают ошибки. У некоторых нет недостатка в умении владеть мечом в обыкновенных случаях, но они теряют присутствие духа при публичном совершении харакири и не могут оказать всей справедливости самим себе и своей ловкости. В силу сказанного представляется тем более важным (так как самый акт совершения харакири имеет место лишь в самых редких случаях), чтобы люди, которые, по своему положению, могут быть призваны либо сами совершить харакири, либо служить свидетелями или секундантами для других, должны постоянно подвергаться строгим испытаниям в искусстве владеть мечом и должны быть хорошо знакомы со всеми обрядами, касающимися харакири, для того, чтобы, когда придется приложить свои знания к делу, не потерять присутствия духа.

    По словам одного древнего авторитетного писателя, смертная казнь может совершаться двояким образом: либо через обезглавливание, либо через повешение. Церемония харакири была причислена к этим видам смертной казни впоследствии и является привилегией самурайского класса, которой он может воспользоваться в случае осуждения на смерть отдельных своих членов.

    Этот обычай получил силу закона во время сегунской династии Асикага (1336—1568), когда был выработан весь кодекс церемоний, сопутствующих совершению этого акта самоубийства; на практике же последний существовал с незапамятных времен. Эпоха Асикага была временем больших смут и междоусобий в Японии. В это время находились люди, которые, сражаясь за ту или другую сторону, попадали в плен к противнику; хотя они, очевидно, не были виновны ни в государственной измене, ни в неверности по отношению к своим феодальным князьям, тем не менее, по обычаю страны они подлежали наказанию. Влачить этих людей к публичному месту казни по городу связанных, как обыкновенных преступников, с тем, чтобы всенародно отрубить им головы, казалось невыносимо жестоко, и вот тут-то и напали на мысль почетного самоубийства через вспарывание живота, дабы доставить некоторое облегчение и утешение отошедшему от тела духу. И в позднейшее время, когда приходилось осудить самурая на смерть за совершение проступков, не унижающих достоинство самурая, правительство посылало свидетелей в дом осужденного, который, приняв ванну и одев новое платье, повинуясь приказаниям высших, кончал жизнь свою, таким образом, в данном случае, не теряя звания самурая. Это такой закон, за который люди по всей справедливости должны быть благодарны.

Примечания

Основой для настоящей книги явились материалы, опубликованные в «Известиях Восточного института» (с 1921 г. — «Известия Восточного факультета Государственного Дальневосточного университета») с 1902 по 1921 г.

Восточный институт был основан в 1899 г. во Владивостоке. Его задачей была подготовка кадров, владеющих восточными языками, для дипломатических, коммерческих, религиозных и военных учреждений. Восточный институт сыграл важную роль в развитии не только практического, но и научного востоковедения.

Материалы, основанные на зарубежных источниках, рассматривались не как переводы, а как оригинальные произведения, поэтому стиль их, как правило, сохранялся. Изменения коснулись преимущественно орфографии и пунктуации, а также транскрипции японских имен и названий. Все примечания принадлежат авторам статей. Редакционные примечания отмечены особо.

Ссылки на источники приводятся в авторских вариантах. Они были лишь библиографически унифицированы.

Харакири (Л. Богословский)

1.       MitfordA.B. Tales of Old Japan. Tokyo, 1887. (Примеч. ред.)

2.       Название это оставляется лучшими японскими авторитетами без объяснения.

3.       Белый цвет в Китае и Японии считается траурным.

4.       Главные ясики (дворцы) князей находились в большинстве случаев рядом с замком сегуна, в пределах официального квартала. Поблизости этих дворцов и запрещалось совершение харакири.

5.       Имеется в виду провинция. (Примеч. ред.)

6.       Японец, входя в дом, оставлял один из своих мечей (большой) в передней.

7.       Старинная национальная мужская прическа японцев — тёнмагэ.